Следом должны пойти водоросли, которым предстояло внести в матрицу песка биологический структурный компонент. Плесень, грибки; у всего была своя очередь в расписании, которое составили за девять лет полета.

Через пару лет должны выпустить первые партии насекомых – миллиарды их оплодотворенных яиц рассеют из чанов для клонирования по всей земле. Наконец придет черед семян, и по всей пустыне расцветут цветы. Леса и луга, джунгли и саванны – все они взойдут и укроют эту землю роскошным покрывалом изумрудной растительности. Естественный природный порядок наладится, не будет больше требовать человеческого участия, и биоформирование закончится. Животные вырвутся из загонов, наслаждаясь свободой вместе с людьми, которых сюда переселили.

Одного взгляда на аэростаты, которые уплывали, чтобы странствовать по всей планете по воле ветра, Сиду хватило, чтобы убедиться в правильности принятого решения. Хасинта, судя по выражению лица, разделяла это чувство. Они взялись за руки и поцеловались.

– Фу! – Зара сморщила нос и отвернулась.

– Смотрите, – воскликнул Уилл, указывая куда-то, – портал!

В нескольких километрах от расширяющейся границы города внутри массивного здания без одной стены медленно возводили портал. Во время путешествия компоненты, на которые они разобрали его в Ньюкасле, тщательно изучили, подновили и усовершенствовали с помощью ИИ созвездия. Теперь гладкие треугольные автоматы, двигаясь по паутине лесов, медленно и аккуратно собирали отдельные детали, устанавливая каждую на свое место.

– Вот и соседи появятся, – проговорила Зара. – А ведь мы только что приехали.

– Миграция будет постепенной. – сказала Хасинта. – Иначе нельзя. Даже наша нейманетика со всеми сразу не справится.

– Сказали, Бринкелль переселится первой, – заметил Сид. – Предполагается, что это вроде как символ. Пример для остальных.

– Очень символично, – усмехнулся Уилл. – Световолновой флот вот уже неделю доставляет сюда ключевых людей.

– Альдред-аватар отправится на ту сторону? – ехидно пробормотала Зара.

– Не шали, – мягко упрекнул её Сид.

Холмистая равнина, на которой была построена основная часть города, начала понижаться, и они оказались на большом неровном склоне, который вёл к заманчиво сверкающему изумрудному морю. Потоки воды неслись по овражкам, в крутых местах падали и собирались в небольшие глубокие озерца, которые вода уже успела размыть. По склону вился серпантин, которому позавидовала бы итальянская горная деревня, соединяя длинные террасы, подготовленные бульдозерами для ряда индивидуальных домов.

– Это все свежая вода! – радостно воскликнула Зара. – И не надо переживать из-за акул, аллигаторов, медуз, адрадотов или висиминов. Можно мне пойти искупаться, папа, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста!

Сид бросил взгляд на нижнюю часть склона, где берег изгибался, образуя цепь маленьких бухточек. Волны плескались у клейкого влажного песка. Там, внизу, люди уже плавали в воде.

– Если разыщем купальники, конечно, – сказал он.

Зара радостно его поцеловала.

– Спасибо, папочка.

Он улыбнулся в ответ, ощущая спокойствие и счастье. Но часть его задавалась вопросом, как долго она ещё будет спрашивать разрешения, чтобы сделать то, что хочется.

Дом, который им выделили, был невысокой виллой с обращенными к морю большими окнами. Длинная веранда тянулась вдоль фасада, на ней виднелась уличная мебель.

– Ух ты! – сказал Сид, когда подростки побежали вперёд, крича друг другу, какую комнату каждый из них заберёт себе. – Это и впрямь круче Джесмонда.

Губы Хасинты растянулись в широкой улыбке.

– Без растений выглядит неправильно, – мечтательно проговорила она. – Нужны деревья – пальмы. По меньшей мере несколько розовых кустов.

– Всегда можно вернуться.

– Ох, помалкивай.

Вдоль террасы в их сторону шли две женщины, похожие как сестры. Одной на вид было двадцать с небольшим, другой, наверное, лет восемнадцать. Сид нахмурился, когда в памяти что-то шевельнулось; длинные белокурые волосы старшей неудержимо трепал ветер с моря.

– Всем привет, – радостно сказала она, убирая случайные пряди с лица. – Похоже, мы будем соседями. Мы с Ребкой только прошлым вечером прибыли с Сент-Либры.

– Привет, – сказала Хасинта. – Это здорово. У нас двое детей почти того же возраста.

Сид невольно улыбнулся.

– Вы Анджела, – сказал он.

– Да. Откуда вы знаете?

– Я читал ваш файл по пути с Земли. Очень рад встрече, лапуля, нам о многом надо поговорить.

2377 год

Эллипсоидный световолновой челнок тихонько скользил над холмистой равниной, которая когда-то была восхитительным парком. Сегодня кусты и деревья с восьми разных планет, изначально выбранные за элегантный декоративный вид, вели обреченное сражение с туземной растительностью Нового Монако, которая намеревалась отнять эту землю у экзотических чужаков. Похоже, они утопали в волнах плюща и длинной и тонкой синей флок-траве.

Подчиненное нейронное сплетение Анджелы приказало челноку облететь по кругу руины в центре парка. Она была удивлена и опечалена тем, до какой степени пришел в упадок громадный особняк. Прошло уже больше четверти тысячелетия с того дня, когда она в последний раз взглянула на великолепный дворец Девойалов из иллюминатора в хвосте самолета Бантри, несшего её в новую жизнь, и всё-таки…

Большая часть крыши прогнила и упала внутрь, сквозь разбитые панели дождь столетиями хлестал по изысканному полированному паркету, превращая лестницы в замысловатый изогнутый водопад, пока они не пали жертвами ржавчины и гнили. На этой стадии разложения здесь укоренились растения, и в рассыпающихся остовах брошенной мебели с плюшевой обивкой выросли кусты и даже небольшие деревья.

Каменные стены центрального здания в форме двойной «Н» сохранились чуть лучше, но они были в метр толщиной, с усиленной сердцевиной из бетона с арматурой из углеродистой сетки. Из узких трещин выглядывали тонкие стебельки флок-травы. Плющ, захвативший парк, здесь брал вертикальный редут, и его назойливые, настойчивые побеги атаковали камень, пока тот не начал трескаться и осыпаться, из-за чего среди первоначальных горгулий и желобков появились случайные природные фигуры. Внушительные, величественные фасады, которые когда-то знавали королевский золотой свет, лившийся из тысячи окон каждую ночь, теперь превратились в бледные тени самих себя. Сверкающие окна стали пустыми нишами, в которых не осталось стекла.

Челнок приземлился в сотне метров от края западного крыла. Анджела была готова тут же поднять его обратно в воздух; она тревожилась, что любое движение вынудит все обветшавшее от времени здание рассыпаться, спровоцировав тем самым финальный катаклизм. Но снаружи ничто не шевельнулось, потрескавшиеся стены не дрогнули. Старый дворец мог прожить ещё несколько лет.

– Я же вам говорила – он настоящий, – сказала Анджела, обращаясь к прильнувшим к ней троим детям. – Ну-ка идём, посмотрим поближе.

Они выбежали на лужайку, которая когда-то была плоской и гладкой, пригодной даже для гольфа. Пронзительные радостные крики детей огласили спокойную летнюю тишину. Анджела, как ни старалась, не смогла припомнить, есть ли на Новом Монако опасные дикие звери. Её естественная память теперь была полностью отключена – все важное хранилось во вспомогательной нейронной сети, и она все время обещала себе однажды заняться индексированием. Но у всех детей были Dn-браслеты на запястьях, так что это не имело значения.

Она надела темные очки, оберегая глаза от ослепительно сиявшего в фиолетовом небе солнца.

– Ты правда тут жила, бабуля? – спросила маленькая Холлин, и её золотые кудряшки подскакивали, пока она перепрыгивала с ноги на ногу. Холлин не могла стоять спокойно, прямо как её мать Скайрита.

Анджела окинула взглядом стену и увидела глубокий провал в зарослях плюща, который, видимо, раньше был арочным проходом во внутренний двор.