– Но это, считай, наш потолок, – сказал Йен, – если оценивать вещи реально. Это корпоративная драка. Нам такое не расколоть. Была надежда, что Ральф вытянет из Эрни имя. Хрен его знает, что они делали с бедным говнюком, но, если бы ему было что-то известно, он бы признался. Это тупик.

– Нет. Я думаю, нам есть куда двигаться дальше, – сказал Сид. После утреннего открытия он весь день чувствовал себя очень уверенно. Теперь пришла пора им поделиться, и ему не терпелось.

– Не может она его любить, – продолжил Йен. – Не по-настоящему. Она слишком хороша для него. Она должна это понимать. Она может изменить свой выбор.

– Ага, – язвительно протянула Ева. – Босс, может, нам стоит подумать о том, что это не было случайностью? Что, если это корпоративное дерьмо связано с её работой?

– Сомневаюсь, что анализ распределения биойля имеет такое критичное значение.

– Она работает с закономерностями спроса и распределения. Разве картель один-одиннадцать был создан не для того, чтобы разрушить такие штуки?

Сид с трудом припомнил историю. Он видел транснетовые новости о картеле, когда учился в школе.

– Я думал, в тот раз производители вышвырнули с рынка спекулянтов.

– Но если наше дело корпоративное, то в его основе должен лежать биойль.

– Да. Наверное.

– Он её погубит, – сказал Йен. Он сидел на кухонной барной стойке, угрюмо уставившись на свои ноги. – Погубит такую девочку, это неправильно. Нельзя превращать кого-то вроде нее в корпоративную жену. Разве эта жизнь годится для нее?

– Йен, она не станет какой-нибудь трофейной женой, чтобы он смог хвастаться ею в гольф-клубе, понятно? Ты сам сказал, эта девушка себе на уме. Не переживай за нее.

– Что, если она не видит? Должен признать, он и впрямь гребаный обаяшка, этот сукин сын. Хватает одного взгляда, чтобы понять – трепаться умеет, двигаться умеет, и все такое. Вы же знаете, что они живут в кредит? Все эти банкиры. У них нет настоящих денег даже на вторичках. Они выживают за счет обещаний, которые не могут сдержать.

– Она знает, что мужчины лгут, – сказала Ева тоном, который свидетельствовал, что её чувство юмора скоро откажет. – Поверь мне, мы все это знаем.

– Да ну, ерунда. Он ей не пара.

– Йен! Давай об этом позже. У меня есть новость.

Ева и Йен уставились на Сида с таким удивлением, словно он выругался в церкви.

– Хасинта? – спросила Ева.

– Нет! Охренеть, хватит с меня двух детей. Нет, я про дело, про эту часть дела. Сегодня утром мне пришлось просмотреть записи из автомастерской Эрни ради Тилли. Я открыл твой визуальный лог, Ева.

– Мой?

– Ага. Ты зашла в сам гараж, в мастерскую.

– Только на минуту, пока мы ждали Рейнерта.

– Да, но там в дальнем конце стояла «Ковошу-Ватьта». И я уже видел машину такого цвета с такими же голографическими призматическими полосками; она сама по себе бросается в глаза, а если добавить полоски, то ошибиться невозможно. Боз был за рулем этого автомобиля на Последней Миле, когда мы облажались с наблюдением за обменом.

– Охренеть! – пробормотал Йен.

– Шерман каким-то образом связан с Рейнертом – в достаточной степени, чтобы Эрни давал напрокат машины таким, как Боз, – сказал Сид. – Каковы шансы, что у Рейнерта могли появиться связи с двумя людьми, которые настолько выше его в пищевой цепочке?

– Думаешь, Шерман и есть контролёр Рейнерта? – спросила Ева.

– По-моему, вероятность весьма велика. Возможно, Эрни не такой уж расходный материал, каким его считают ребята из корпораций.

– Что мы будем делать? – спросила Ева.

– К Альдреду мы с этим не пойдем, – сказал Сид. – Норты знают больше, чем говорят, по крайней мере некоторые. Что я хотел бы сделать, так это допросить Эрни по поводу его вовлечения в деятельность других банд. Теперь мы знаем, что связь есть, и надо раскрыть её законным образом, чтобы не скомпрометировать себя.

– Хорошая идея, босс, – сказал Йен.

– Да, – согласилась Ева. – Голосую «за».

– Спасибо. Другая возможность заключается в том, что я попрошу о помощи Ральфа – неофициально.

– Почему?

– Если Эрни не откроет нам лазейку к Шерману, понадобится что-то, что я смогу скормить АЗЧ напрямую. Ральф знает, как это делается. Я не буду упоминать о вас, ему нет нужды знать, чем мы занимались.

– Что ж, тут все зависит от тебя, босс, – сказала Ева. – Честно говоря, я удивлена, что АЗЧ ещё здесь. Они ведь понимают, что монстра-пришельца никогда не существовало.

– Тебе решать, друг, – поддакнул Йен. – Но если захочешь им сказать, что я тебя прикрывал, то скажи.

– Спасибо, но я вас к этому подтолкнул. Мне и рисковать, мне и страдать.

– Ну ладно. – Они подняли за это свои бутылки.

– Есть минутка? – тихонько спросил Йен Сида, когда Ева ушла.

– Конечно.

Сид немного подождал, глядя, как на лице Йена отражается странная мешанина чувств. Наконец его напарник сказал:

– Я хочу увидеть её снова.

– Кого? – автоматически переспросил Сид, а потом понял. – Охренеть, дружище, ты же не про Таллулу?

– Про нее.

– О, черт возьми! Ладно, послушай, Йен…

– Ты не понимаешь. Она невероятная. Как будто она та самая, безупречная женщина.

– Ладно, друг, – прежде всего, она помолвленная безупречная женщина.

– Всего лишь с… этим.

– Йен, послушай меня, ты не можешь вмешиваться в такие дела. Только не так, как ты обычно поступаешь.

– Не понимаю, о чем ты.

– Понимаешь. Чего ты сейчас от меня ждал, благословения? Я не викарий. Дружище, ты же знаешь, что не можешь приударить за ней.

– Почему нет? Почему не могу? Мы же не по правилам играем?

Сид одарил его откровенным предупреждающим взглядом.

– Мы пытаемся собрать побольше зацепок для расследования, чтобы получить результат. Но мы не пытаемся разрушить улики и надежность свидетеля.

– Я бы такого не сделал.

– Да ладно, Йен, ну хватит уже! Есть тысяча таких, как она.

– Не таких. Она, черт побери, изумительная. Горячая, как вулкан. Но дело не только в этом – она умная и смешная. Я ни разу не встречал такой женщины. Все может получиться. Да, ради нее я сделаю так, что все получится.

– Она потенциальный свидетель в самом большом деле, какое у тебя только будет.

Йен провел рукой по волосам, блестящим от средства для укладки.

– Знаю я про эту хрень. Но… да ладно тебе, босс, ты когда-нибудь видел такую девушку?

– Дерьмо! Ладно, слушай: что бы ты ни устроил, что бы ни сделал, пусть это будет после того, как дело закончится. Понял меня? Я не могу позволить, чтобы наши логи поставили под сомнение в суде.

– Я бы на такое никогда не пошел.

– Ну, тогда хорошо.

– Но ведь она правда такая? Она красивая.

– Ох, провалиться мне на месте за то, что я это говорю… да, она миленькая. Но не забывай, что она действительно может выбирать любого, кто ей нужен, и прямо сейчас ей нужен Борис. Если вмешаешься в это дело, напросишься на неприятности.

– Ага. Спасибо.

– Мне жаль. Жизнь иногда бывает полным дерьмом. С тобой все будет в порядке?

– Справлюсь.

Пятница, 22 марта 2143 года

Сида больше всего сбивало с толку полное отсутствие сопротивления со стороны Эрни Рейнерта. Они опять сидели в допросной номер семь, на Рейнерте была стандартная светло-серая роба заключённого с застёжками-липучками. После стольких лет, когда за этим самым столом Сид оказывался объектом пренебрежения, насилия, угроз, когда в него плевали несчетное количество раз, все выглядело почти так, словно он и теперь оборонялся.

Ральф Стивенс не возражал против допроса, хотя проявил любопытство.

– Поверьте мне, он выложил нам всю полезную информацию, какую мог.

– Да, но я читал стенограммы, – сказал Сид. – Вы сосредоточились на операции по избавлению от трупа и Кирке Корзони.

Стенограммы были обширные, с большим количеством информации, хотя по времени занимали всего-то около трех часов. Они больше походили на заявление, подтверждающее раннее признание, все вопросы и ответы выглядели очень формально. Это заставило Сида спросить себя, что же происходило в остальное время на протяжении той недели, которую Рейнерт провел в АЗЧ, и, размышляя на эту тему, он отнюдь не чувствовал спокойствия.